Здравствуйте и сильная и прекрасная половина, в смысле, - Джентльмены и Дамы J J J.

 

Возможно эта страница для Вас.

 

Но, в любом случае, я надеюсь, Вы получите удовольствие от прекрасных слов Великих (на мой взгляд) поэтов

 

(Здесь представлены тексты некоторых песен, которые могли бы исполнить и Джентльмены и Дамы, однако пока не представленные на Ваш суд J )

 

 

 

 

 

 

Рондо.

 

 

Л. де Грейфф

(Пер. С. Гончаренко)

 

 

Когда любовь ушла.… Когда любовь ушла,

забудем про любовь, и только привкус грусти

с собою унесём. И лишь глаза опустим

над тем, что было пламя, а стало вдруг - зола…

 

Когда любовь ушла.… Когда любовь ушла…

Забудем про любовь, и только привкус грусти

с собою унесём в нирвану бытия,

где ты - уже не ты и я уже не я…

 

Забудем про любовь, и лишь глаза опустим

над тем, что было - пламя, а стало вдруг - зола…

И тихо улыбнувшись полузабытой страсти,

полузабытой страсти, полусмешной напасти,

почувствуем, как снова она нас обожгла.

 

 

 

 

 

 

Заворожённые.

 

 

А. Рембо

 

 

Из снежной мглы в окно подвала

Они глядят на отблеск алый

И чуда ждут.

Пять малышей - о доля злая! -

Сидят на корточках, взирая,

Как хлеб пекут.

Глаз оторвать нельзя от места,

Где пекарь мнёт сырое тесто,

И, ухватив

Его покрепче, в печь сажает,

И, сыто жмурясь, напевает

Простой мотив.

А дети, затаив дыханье,

С могучих рук его в молчанье

Не сводят глаз;

Когда же золотой, хрустящий

Готовый хлеб из печки тащат

В полночный час,

Когда сверчки под сводом тёмным

Заводят песнь в углу укромном,

Когда полна

Дыханьем жизни яма эта,

Душа детей, в тряпьё одетых,

Восхищена;

Она блаженствует, а тело

Не чувствует, как иней белый

К лохмотьям льнёт …

Прилипли мордочки к решётке

И словно чей-то голос кроткий

Им песнь поёт.

И тянутся так жадно дети

К той песне о небесном свете

И о тепле,

Что рвутся ветхие рубашки,

И на ветру дрожат бедняжки

В морозной мгле.

 

 

 

 

 

 

Кое-что по поводу дирижёра.

 

 

В. Маяковский

 

 

В ресторане было от электричества рыжо,

Кресла облиты в дамскую мякоть.

Когда обиженный выбежал дирижёр,

приказал музыкантам плакать.

 

И сразу тому, который в бороду

толстую сёмгу вкусно нёс,

труба - изловчившись - в сытую морду

ударила горстью медных слёз.

 

Ещё не успел он, между икотами,

выпихнуть крик в золотую челюсть,

его избитые тромбонами и фаготами

смяли и скакали через.

 

Когда последний не дополз до двери,

умер щекою в соусе,

приказав музыкантам выть по-зверьи -

дирижёр обезумел вовсе!

 

В самые зубы туше опоенной

втиснул трубу, как медный калач,

дул и слушал - раздутым удвоенный,

мечется в брюхе плач.

 

Когда наутро, от злобы не евший,

хозяин принёс расчёт,

дирижёр на люстре уже посиневший

висел и синел ещё.

 

 

 

 

 

 

Люблю Любовь.

 

 

Г. Мистраль

(Пер. И.Лиснянской)

 

 

Бьёт по ветру крылом, вольно топчет дорогу земную,

И трепещет на солнце, и любит лесное житьё.

Не пытайся её отогнать, будто думу дурную, -

Нет, придётся признать её !

 

Знает бронзы язык и язык умоляющей птицы,

Повелительный говор морей и ненастья нытьё.

На неё замахнуться не вздумай, не смей рассердиться, -

Нет, придётся принять её !

 

У неё все повадки хозяйки: поддавшись минуте,

Разбивает цветочные вазы и льды, как старьё.

Не пытайся разжалобить иль отказать ей в приюте, -

Нет, придётся впустить её !

 

Отвечает на всё, как всевидица, слух твой лаская, -

Изощрённо коварство её и искусно лганьё.

Не божественная тебя мудрость спасёт, а людская, -

И поверишь словам её !

 

И завяжет глаза, но повязки льняной не сорвёшь ты,

И протянет горячую руку, и примешь её,

И пойдёт, и пойдешь ты за ней, хоть поймешь ты,

Что уходишь в небытиё !

 

 

 

 

 

 

Пример, не достойный подражания.

 

 

В. Маяковский

 

 

Все - в ораторском таланте.

Пьянке - смерть без колебания.

Это заседает анти-

алкогольная компания.

Кулаком наотмашь в грудь

бьют себя часами к ряду.

"Чтобы я? да как-нибудь?

да выпил бы такого яду?!"

Пиво - сгинь, и водка сгинь!

Будет сей порок излечен.

Уменьшает он мозги,

увеличивая печень.

Обсудив и вглубь и вдоль,

вырешили всё до толики:

де - ужасен алкоголь,

и - ужасны алкоголики.

Испершив речами глотки,

сделали из прений вывод,

что ужасный вред от водки

и ужасный вред от пива …

Успокоившись на том,

выпив чаю 10 порций,

бодро вылезли гуртом

яростные водкоборцы.

Фонарей горят шары,

в галдеже кабачный улей,

и для тени от жары

водкоборцы завернули …

 

Алкоголики, - воспряньте!

Неуместна ваша паника!

Гляньте - пиво хлещет анти-

алкогольная компанийка.

 

 

 

 

 

 

Осенняя ива.

 

 

В. Щедров

 

 

Плачет ива молодая

У звенящего ручья.

Плачет, кудри расплетая,

Что осталася «ничья».

 

Дождь холодный листья косит.

Ветер ветви теребит.

Ива золота не просит.

Она в золоте стоит.

 

В светлой грусти вспоминает:

Свою зелень, синь высот.

Видно, знать она не знает,

Что весна ещё придёт.

 

Уж такое время года:

Осень листья золотит.

Не невзгоды, а погода –

Погрустит и улетит.

 

 

 

 

 

 

Караван

 

 

В. Мешавкин

 

 

Идёт караван по пустыне.

Вокруг лишь песок да песок.

Устали верблюды и люди устали:

Кто дал бы воды хоть глоток?..

Караван…

Вода на исходе. Её берегут:

Вперёд ещё долго идти.

Но где ж тот чудесный, зелёный оазис,

Который всех должен спасти?!.

Оазис…

Вдруг справа и слева, во весь горизонт

Сверкнула вода. Караван стал метаться.

И, обезумев от жажды рванулся к мечте

Не внимая призывам остаться…

Мечта…

Они долго скакали, бежали к воде,

Но никак не могли к ней добраться.

И поняли люди: зачем, почему

Их просили тогда всех остаться…

Мираж…

Исчезло виденье, вокруг лишь песок.

Мираж разобщил всех людей.

Вокруг лишь песок… Каравана уж нет…

Не видеть своих им детей!…

Песок…

Последним от жажды погиб тот старик,

Кто к разуму всех призывал.

И тот, кто ни разу там воду не пил.

Её величайшей цены не познал!…

Вода…

И вся их вина в том, что поняли поздно:

В единстве есть сила людей!

Отсюда и дружба, любовь, мир и счастье

Для всех нас людей и для наших детей…

Единство…

 

 

 

 

 

Будет …

 

 

В. Мешавкин

 

 

Будет тьма. Будет свет.

Будет да. Будет нет.

Близость глаз. Близость рук.

Близость горя и мук.

Радость встреч. Грусть потерь.

Слову верь и не верь.

Много горечи, бед.

Много будет побед.

Будут ссоры и мир.

Будет голод и пир.

Будет рана и боль.

Будет хлеб. Будет соль.

Выбрать надобно путь,

чтоб с него не свернуть,

чтоб в забвении лет

не угас наш рассвет.

Всё зависит от нас

чтоб очаг не погас,

чтоб войне не бывать,

чтоб друзей не предать.

Чтобы вместе всем быть

не с волками нам выть.

Если начал борьбу

не пеняй на судьбу.

Счастье - миг. Будни - век.

Лучше всех - человек!

Жизнь всегда будет вновь

если рядом - Любовь!

 

 

 

 

 

 

27 января 1944 г.

 

 

Ю. Воронов

 

 

За залпом залп.

Гремит салют.

Ракеты в воздухе горячем.

Цветами пёстрыми цветут.

А ленинградцы

Тихо плачут.

Не успокаивать пока,

Ни утешать людей не надо.

Их радость

Слишком велика,

Но боль

Заговорила и прорвалась:

На праздничный салют

С тобой

Пол-Ленинграда не поднялось…

Рыдают люди, и поют,

И лиц заплаканных не прячут.

Сегодня в городе -

Салют!

Сегодня ленинградцы

Плачут…

 

 

 

 

 

 

Ещё утрами чёрный дым клубится …

 

 

Г. Суворов

 

 

Ещё утрами чёрный дым клубится

Над развороченным твоим жильём.

И падает обугленная птица,

Настигнутая бешеным огнём.

Ещё ночами белыми нам снятся,

Как вестники потерянной любви,

Живые горы голубых акаций

И в них восторженные соловьи.

Ещё война. Но мы упрямо верим,

Что будет день, - мы выпьем боль до дна.

Широкий мир нам вновь раскроет двери,

С рассветом новым встанет тишина.

Последний враг. Последний меткий выстрел.

И первый отблеск утра, как стекло.

Мой милый друг, а всё-таки как быстро,

Как быстро наше время протекло.

В воспоминаньях мы тужить не будем,

Зачем туманить грустью ясность дней, -

Свой добрый век мы прожили как люди -

И для людей.

 

 

 

 

 

 

Пёс.

 

 

???

 

 

Накормлен был приблудный пёс

И на ночь у крыльца остался.

Потом исправно службу нёс,

Пугал чужих, к своим ласкался.

 

Не клянчил и не лебезил,

И не скулил, коль был наказан,

И снисходительно сносил

Любые детские проказы.

 

…Истёк  недолгий дачный срок,

сегодня в город откочуем,

а пёс метался возле ного,

неладное всей шкурой чуя.

 

Шофёр на газ угрюмо жал.

Рябята затаились горько.

Он за машиною бежал

Пока не скрылся за пригорком.

 

Напрашивается мораль -

Как отзовётся этот случай ?

Мне пса бездомного не жаль

К людским изменам он приучен,

 

Мне жаль себя

Гнетёт испуг:

Приду по горестному зову,

Но вдруг не примет руку друг

И напрочь не поверит слову.

 

 

 

 

 

 

У Вечного огня.

 

 

Б. Бездольный

 

 

Я стою у Вечного огня.

Пламя - словно розы лепестки…

Женщина, что впереди меня,

Смотрит на огонь из-под руки.

Слепит пламя старые глаза,

И огонь ей, видно, сердце жжет -

На реснице капелька - слеза

И страдальчески изломан рот.

На лице та давняя печаль,

Что ворвалась с "похоронкой" в дом.

Ей себя давно уже не жаль -

Мысли все о нём, о нём, о нём…

Сын. Он, уходя, сказал ей: "Жди!".

В грохот битвы шёл из тишины…

У него всё было впереди,

Если б… не пылал огонь войны,

Если б не лилась на свете кровь,

И не шла на Родину беда…

Он ей снится вновь и вновь, и вновь,

Мальчиком оставшись навсегда.

Он прижался к ней, к щеке щека,

Хочет что-то важное сказать,

Он смеется, а в глазах тоска -

Ту тоску всем сердцем чует мать.

Знал он, что сгорит в огне войны,

Знал, что больше не придёт домой…

Но во имя Матери - страны

Был готов пожертвовать собой.

Под Берлином спит в могиле сын.

Негасимый там огонь горит,

И в слезинках - капельках росы

Пьедестала розовый гранит…

Горе сделало седою мать.

Тяжко.… Нет кровиночки родной…

Но пришлось бы снова начинать -

Провожала б снова сына в бой…

 

 

 

 

 

 

Прогресс.

 

 

А. Самудьо

(Пер. М. Квятковской)

 

 

Было некогда время любви идиллической,

и наука ещё не была прагматической,

и мораль, перепутав земное с небесным,

пела славу девицам невинным и честным.

Чистым девам тогда представлялась ужасной

проза этого мира, реальности властной,

и пятнадцатилетних прельщали без меры

розы мира иного, мечты и химеры.

Но с тех пор, как наука подвластна мужчине,

стал сочувствовать он их ничтожной судьбине,

и теперь прилагает немало старания,

чтоб улучшить их нравственное воспитание.

Убоясь, как бы девы не вышли из правил,

он единственный путь им покуда оставил -

не в цене образованность и добродетель,

лишь была бы семья да законные дети.

Нынче девочки знают с пелёнок отлично,

что любовь к идеалу глупа, непрактична.

Их наука - найти с положением мужа;

киснуть старою девой - что может быть хуже!

Не бывает сегодня наивных простушек!

Есть у каждой запас хитроумных ловушек,

и Невинность, предавшись сомнительным хлопотам,

испарилась навек с преждевременным опытом.

Нынче брак по любви, безусловно, не принят -

ведь любовь в нищете раньше срока остынет.

Пусть любовь подождёт - ей не станет обиднее,

если дева найдёт что-нибудь посолиднее.

И уж если мужчина задумал жениться -

пусть он после не кается и не дивиться,

что его половина одной половиной

остаётся с ему неизвестным мужчиной.

 

 

 

 

 

 

Пророки

 

 

Н. Гумилёв

 

 

И ныне есть ещё пророки,

Хотя упали алтари,

Их очи ясны и глубоки

Грядущим пламенем зари.

 

Но им так чужд призыв победный,

Их давит власть бездонных слов,

Они запуганы и бледны

В громадах каменных домов.

 

И иногда, в печали бурной,

Пророк, не признанный у нас,

Подъемлет к небу взор лазурный

Своих лучистых, ясных глаз.

 

Он говорит, что он безумный,

Но что душа его свята,

Что он, в печали многодумной,

Увидел светлый лик Христа.

 

Мечты господни многооки,

Рука дающего щедра,

И есть ещё, как он, пророки –

Святые рыцари добра.

 

Он говорит, что мир не страшен,

Что он зари грядущей князь…

Но только духи тёмных башен

Те речи слушают, смеясь.

 

 

 

 

 

 

***

 

 

Н. Гумилёв

 

 

По стенам опустевшего дома

Пробегают холодные тени,

И рыдают бессильные гномы

В тишине своих новых владений.

 

По стенам, по столам, по буфетам,

Все могли бы их видеть воочью,

Их, оставленных ласковым светом,

Окружённых безрадостной ночью.

 

Их больные и слабые тельца

Трепетали в тоске и истоме

С той поры, как не стало владельца

В этом прежде смеявшемся доме.

 

Сумрак комнат покинутых душен,

Тишина с каждым мигом печальней,

Их владелец был ими ж задушен

В темноте готической спальни.

 

Унесли погребальные свечи,

Отшумели прощальные тризны,

И остались лишь смутные речи

Да рыданья, полны укоризны.

 

По стенам опустевшего дома

Пробегают холодные тени,

И рыдают бессильные гномы

В тишине своих новых владений.

 

 

 

 

 

 

Воспоминание

 

 

Н. Гумилёв

 

 

Когда в полночной тишине

Мелькнёт крылом и крикнет филин,

Ты вдруг прислонишься к стене,

Волненьем сумрачным осилен.

 

О чём напомнит этот звук,

Загадка вещая для слуха?

Какую смену древних мук,

Какое жало в недрах духа?

 

Былое память воскресит,

И снова с плачем похоронит

Восторг, который был открыт

И не был узнан, не был понят.

 

Тот сон, что в жизни ты искал,

Внезапно сделается ложным,

И мёртвый черепа оскал

Тебе шепнёт о невозможном.

 

Ты прислоняешься к стене,

А в сердце ужас и тревога,

Так страшно слышать в тишине

Шаги неведомого бога.

 

Но миг! И, чуя близкий плен,

С душой, отдавшейся дремоте,

Ты промелькнёшь средь белых пен

В береговом водовороте.